Интервью геополитика и редактора политического журнала Otralectura Колдо Салазара с Джоном Болтоном о конфликте между Фронтом «Полисарио» и Марокко вокруг Западной Сахары.
Джон Болтон, дипломат и бывший советник по национальной безопасности США, известен своей жёсткой позицией в вопросах внешней политики. Хотя его карьера была сосредоточена на проблемах глобальной безопасности и обороны, он неоднократно высказывался в поддержку прав народа сахрави и дипломатического урегулирования конфликта в Западной Сахаре. Болтон выступал за соблюдение права сахарского народа на самоопределение и поддерживал международные усилия по обеспечению мира и стабильности в регионе. Его позиция отражает приверженность мирному разрешению конфликтов и защите прав человека в этой зоне.
ИНТЕРВЬЮ
Вопрос: как вы оцениваете ключевые изменения в ситуации в Западной Сахаре с 1975 года, начиная с Мадридских соглашений между Испанией, Марокко и Мавританией, которые привели к конфликту между «Полисарио» и этими странами? Кроме того, как вы относитесь к последующим усилиям, таким как «План Бейкера», и значительным дипломатическим инициативам под руководством г-на Джеймса Бейкера по подготовке референдума? Как, по-вашему, развивалась и менялась эта ситуация на протяжении лет с участием Марокко, «Полисарио» и Западной Сахары?
Ответ Джона Болтона:
Что ж, мне казалось совершенно очевидным, что в 1991 году, после первой войны в Персидском заливе, когда Саддам Хусейн был изгнан из Кувейта, на Ближнем Востоке произошло множество изменений. Тогда появился шанс для серьезного прогресса, особенно в вопросах, которые долгое время оставались в тупике. Западная Сахара казалась идеальной возможностью — мы видели готовность марокканского правительства провести референдум. Они согласились, что он будет основан на испанской переписи 1975 года, что, честно говоря, не казалось сложной задачей. Речь шла примерно о 80 тысячах человек, имеющих право голоса. Все согласились на создание МИНУРСО (Миссия Организации Объединённых Наций по проведению референдума в Западной Сахаре), прекращение огня, а затем — референдум о будущем Западной Сахары. Казалось, это можно было сделать довольно быстро.
Но затем ситуация изменилась. В миротворческой операции участвовали американские военные — исторически США привлекались к таким миссиям, и обе стороны конфликта считали, что участие США обеспечит справедливость, поскольку американские военные гарантировали бы честность референдума. Но власти Марокко были против.
И, знаете, в тот момент, когда администрация Буша, как мы узнали, проиграла выборы 1992 года, мы пытались понять, сможем ли мы провести референдум. Мы думали, что это должно было произойти довольно быстро. Это была несложная операция, но она провалилась, и, когда к власти пришла администрация Клинтона, поддержка референдума со стороны США просто сошла на нет. Ситуация изменилась только тогда, когда Кофи Аннан, на тот момент Генеральный секретарь ООН, в конце 1994 года обратился к Бейкеру и сказал: «Смотри, вы приняли эту резолюцию Совета Безопасности, когда были госсекретарем. Не могли бы вы попробовать воплотить её в жизнь?» Бейкер согласился. Он позвонил мне — сам он не слишком разбирался в вопросе Западной Сахары, а я, помнится, уверял его, что серьёзных споров не будет и мы быстро всё уладим. Резолюцию действительно приняли, но затем процесс заблокировали. По-настоящему работа началась в 1994-м или начале 1997 года. Кофи Аннан снова обратился к Бейкеру в конце 1996-го, и тогда мы приступили к разработке того, что позже стало Хьюстонскими соглашениями.
Вопрос: В этой дискуссии вы говорите о резолюциях Совета Безопасности ООН. Однако в то же время международное право признаёт право сахарского народа на самоопределение. Международный суд ещё в 1975 году объяснил различия в культурных, языковых и политических связях между сахарскими племенами и Королевством Марокко, подчеркнув, что племена никогда не находились под суверенитетом Марокко и не имели с ним юридических связей. На данный момент Марокко, как вы упомянули, не проявляет готовности к проведению референдума. Вместо этого оно предлагает альтернативный план создания автономного региона в Западной Сахаре. С точки зрения международного права и доктрин, таких как доктрина Стимсона, которые касаются незаконных ситуаций, можно ли утверждать, что подобные меры не имеют юридической силы, поскольку они пытаются установить право там, где оно не может быть создано в одностороннем порядке?
Ответ Джона Болтона:
Марокканцы считают, что контролируют ситуацию, и, знаете, они вполне могут в какой-то момент организовать свой собственный референдум. И каким же «сюрпризом» окажется, если люди проголосуют за присоединение к Марокко. Сделать это нетрудно, и даже последующие судебные решения о марокканском суверенитете и прочем… Главный принцип был прост: пусть решает народ. Суверенитет исходит от народа, а не от международного права. Если бы сахарцам дали свободный и справедливый референдум, они бы решили, что хотят. Может, и вправду выбрали бы присоединение к Марокко — хотя никто, включая самих марокканцев, в это не верил. Именно поэтому они поняли, что совершили ошибку, согласившись на голосование. И единственный реальный вопрос последних 30 лет: получат ли люди право голоса? Будут ли у них шанс выбрать независимость, если они того захотят, или нет? Марокко боится результатов референдума, и пока кто-то не вмешается, они просто никогда не допустят по-настоящему свободного и честного голосования.
Вопрос: Война возобновилась в 2020 году из-за инцидента в Эль-Гергерате на международной границе. Сейчас мы видим активные дипломатические усилия Марокко и его лоббистов в европейских странах, таких как ЕС и в частности Испания, чтобы продвигать автономный план и избежать референдума. При этом они пытаются представить «Полисарио» как террористическую группировку, якобы связанную с Ираном, «Хезболлой» и даже «Аль-Каидой». В США два конгрессмена – республиканец Уилсон и демократ Панетта – даже внесли предложение внести «Полисарио» в список террористических организаций. Как вы к этому относитесь? Как вы оцениваете развитие этого конфликта?
Ответ Джона Болтона:
Я не думаю, что эта резолюция получит поддержку. Вопрос мало кому знаком, так что, возможно, они надеются протащить её незаметно. Но лично я бывал в Тиндуфе – впервые около 30 лет назад – и многократно посещал эти места с тех пор. Я не видел ни малейших признаков марксистов, джихадистов, иранцев или кого-то ещё. Я общался с представителями «Полисарио», с испанскими чиновниками, которые хорошо осведомлены о ситуации в Западной Сахаре, и всё это – чистейшей воды пропаганда Марокко и его сторонников. Нет никаких доказательств их заявлений. В лагерях беженцев под Тиндуфом работают американские НПО, оказывающие гуманитарную помощь. Если бы там действительно было что-то подобное, правду давно бы все узнали. Такую ложь невозможно поддерживать вечно. Мне это кажется возмутительным, но, видимо, они уже настолько отчаялись, что готовы на что угодно.
Вопрос: Какие интересы преследует Марокко в этом конфликте? Ведь у них есть и другие региональные проблемы, например, с Алжиром. Мы видим, что Алжир взял на себя ответственность за сахарских беженцев в Тиндуфе, предоставив им убежище. В то же время Испания, к примеру, теперь признаёт суверенитет Марокко над Западной Сахарой. Несколько лет назад разразился скандал, когда в СМИ попали письма премьер-министра Испании Педро Санчеса, где он фактически поддерживает марокканскую позицию. Как вы считаете, параллельно с дипломатическими усилиями Рабат тратит огромные средства на лоббирование своей версии событий? И не представляет ли это угрозы для международного права, принципов свободы и защиты прав народов, которые отстаивают США и Европа?
Ответ Джона Болтона:
Да, последствия весьма негативные. В Сахеле и так хватает напряжённости, а отношения между Марокко и Алжиром остаются крайне враждебными. Многие рассматривают этот конфликт как опосредственный. Помню, в 1997 году, когда мы с Бейкером готовили Хьюстонские соглашения, мы посетили Марокко. В королевских покоях случайно оказалась открыта дверь, и мы увидели карту, на которой Марокко включало в себя половину Алжира, всю Западную Сахару и часть Мавритании. О каком международном праве может идти речь, если у них такие взгляды на границы? Полисарио и сахарский народ оказались заложниками более масштабного противостояния.
Я всегда выступал за референдум — это не так сложно организовать. Правда, с каждым годом это становится труднее, потому что поколение, которое должно было голосовать, постепенно уходит. Марокко играет на том, что позиция США — это 90% успеха. Они просто выжидают, надеясь, что всё больше стран признают их суверенитет. Трамп, к сожалению, дал им этот козырь, признав марокканские притязания в обмен на участие в «Авраамовых соглашениях». Хотя Марокко и так было готово нормализовать отношения с Израилем — они уже делали это как минимум дважды. Трампу не нужно было идти на такие уступки. Но это ничего не меняет. Резолюции Совбеза ООН требуют проведения референдума — вот что действительно важно.
Вопрос: В университетских дискуссиях о референдуме и международном праве мы часто сталкиваемся с проблемой, созданной Марокко на оккупированных территориях — массовым переселением марокканцев в Западную Сахару. Некоторые учёные считают, что все ныне проживающие там имеют право голоса, другие настаивают, что только те, кто был учтён в переписи 1974 года, и их потомки. Какова ситуация на самом деле? Кто, по-вашему, должен иметь право голоса?
Ответ Джона Болтона:
Мы исходили из испанской переписи населения. Она неидеальна, но это единственный документ, фиксирующий, кто действительно принадлежал к населению Западной Сахары на тот момент. Марокко десятилетиями завозит своих граждан в этот регион, надеясь таким образом повлиять на результаты возможного референдума. Их логика проста: если переселенцы скажут, что независимость от Марокко — плохая идея, это их устроит.
Вся их стратегия — от «Зелёного марша» до нынешних действий — сводится к одному: создать ситуацию, при которой МИНУРСО будет вынуждена провести референдум на их условиях. И сам факт, что они на это рассчитывают, многое говорит об истинных настроениях местного населения.
Вопрос: Также существует проблема границ и соглашений между Марокко, ЕС и отдельными европейскими странами по поводу эксплуатации природных ресурсов — например, соглашения о рыболовстве в территориальных водах Западной Сахары или разработке фосфатов в Фос-Букраа. Они используют эти ресурсы, извлекая прибыль. Считаете ли вы, что это можно квалифицировать как преступление по международному праву?
Ответ Джона Болтона:
Я считаю такие действия незаконными. До окончательного определения статуса территории у марокканского правительства нет никаких прав выдавать лицензии на добычу фосфатов или другие коммерческие права. Вот почему мы настаиваем на референдуме — чтобы определить, кто на самом деле обладает полномочиями распоряжаться этими ресурсами. Сложившаяся ситуация фактически блокирует экономическое развитие Западной Сахары и сахарского народа. Беззаконие ли это в строгом юридическом смысле? Не уверен. Но то, что действия Марокко абсолютно неправомерны — это факт. Они чувствуют свою безнаказанность, потому что Совет Безопасности ООН не предпринимает никаких действий для выполнения собственных резолюций.
Вопрос: Позвольте выразить вам благодарность, я знаю, как вы заняты. Завершая нашу беседу, г-н Болтон, хочу спросить о восприятии конфликта в Западной Сахаре в США — в Конгрессе, Сенате, даже в Белом доме.
Ответ Джона Болтона:
Знаете, честно говоря, эту проблему в Штатах мало кто действительно понимает. Были, конечно, политики, которые активно интересовались темой – например, сенатор от Оклахомы Джеймс Инхоф, ярый сторонник референдума и прав сахарцев. Но есть и те, кто до сих пор верит в эту абсурдную теорию о том, что «Полисарио» – агенты Ирана. Это полная чушь. Я изучал этот вопрос ещё во времена Холодной войны – да, СССР поддерживал многие движения национального освобождения, но «Полисарио» не были марионетками ни Москвы, ни Софии. Как и алжирцы, они просто использовали ту помощь, которая была им выгодна. Но это уже история. Главный вопрос сегодня: получат ли люди Западной Сахары право решить свою судьбу или нет? Я никогда не видел ничего в действиях «Полисарио», что дискредитировало бы их как представителей сахарского народа. Они были выбраны самими сахарцами. Вся эта ситуация – настоящая трагедия для обычных людей, которые хотят лишь покинуть лагеря в Тиндуфе и вернуться домой. И единственное, что им мешает, – правительство Марокко.